Тара О`Делл - Прекрасная саксонка
Жобер даже не знал, с чего начать. Как ни хотелось ему растянуть подольше любовную игру, он понимал, что долго сдерживать себя не сможет.
– Я хочу быть внутри тебя.
Она взглянула на него, как будто не сразу поняла смысл его просьбы. Потом уселась на него, широко раздвинув бедра. Ему безумно хотелось немедленно прикоснуться к ней и приласкать средоточие ее женственности, но он не позволил себе это удовольствие. На этот раз она сама направит его внутрь. Он не будет помогать ей, он будет лишь наблюдать.
Нежно обхватив его руками, она опустилась на него.
Жобер закрыл глаза, ощущая, как проникает в теплый, влажный рай. Он успел забыть, как там тесно и как невыразимо, мучительно хорошо. На какое-то мгновение ему показалось, что она не сможет двигаться, ведь он проник так глубоко внутрь ее тела. Но она, судорожно глотнув воздух, приподняла бедра, а потом опустилась на него.
Он стиснул зубы. Нет, он не допустит, чтобы все закончилось быстро. Ему нужно сдерживать себя. И подождать.
Он прикоснулся к тому месту, где соединялись их гола. От его ласки по ее телу пробежала дрожь. Он почувствовал это.
Его пальцы двигались все быстрее, возбуждая ее. Она откинула голову и вскрикнула. Он замер в восторге, любуясь ею, ослепленный красотой ее роскошного тела. Она испытала блаженство. Он поднял руку и привлек к себе ее голову. Он целовал ее в губы, в нетерпении приподнимая бедра ей навстречу.
Жобер почувствовал, что она снова приблизилась к раю. Не в силах больше сдерживать себя, он сделал несколько резких движений, и вдвоем они взмыли на вершину наслаждения.
Жобер пришел в себя, все еще сжимая в объятиях влажную от пота Эдиву. Он положил ее голову себе на грудь и нежно погладил пышные волосы. В его затуманенном сознании копошился вопрос: скоро ли он ощутит новую волну возбуждения? Ведь она обещала сделать все, что он пожелает...
Глава 18
Жобер сел в постели, сжимая руками голову. Господи, он ощущал себя полной развалиной! Как будто всю ночь пьянствовал в каком-нибудь вонючем кабаке. Во рту был отвратительный привкус, а тело болело, будто его избили палками. Особенно сильно болело плечо.
Он поднялся и направился в другой конец спальни, чтобы прополоскать рот. Возвращаясь в постель, он с удивлением вспомнил о причудливых сновидениях. Такие сны он видел только в пору, когда был юнцом. Возбуждающие картины были так ярки, что казалось, все происходит наяву...
Жобер остановился. Эдива раскинулась на своей половине кровати. Пряди длинных золотистых волос в беспорядке рассыпались по ее порозовевшему от сна телу.
Как будто почувствовав его взгляд, Эдива пошевелилась. Она отвела рукой волосы и подняла голову. Голубые глаза остановились на его нагом теле. Она окинула его взглядом и замерла, тоже вспомнив прошлую ночь. И отвела взгляд.
Жобер наблюдал за ней с озадаченным видом. Почему она отводит взгляд?
Он подошел ближе, сделал вид, будто собирается снова лечь в постель. Она резко втянула воздух и сдвинула вниз одеяло, обнажив свои груди. Несмотря на соблазнительную позу, лицо ее выражало смущение, граничащее с отчаянием.
И взгляд у нее был какой-то виноватый. Или это ему показалось?
Жобер терялся в догадках. Может быть, для скромной женщины естественно испытывать некоторую неловкость после ночи необузданных наслаждений? Однако внутренний голос подсказывал ему, что этому есть и еще какое-то объяснение.
Жобер оделся и взглянул на нее. Эдива была по-прежнему встревожена. Он наклонился и чмокнул ее в щеку. Она, , кажется, даже не заметила этого.
Спустившись в зал, Жобер приказал первой попавшейся на глаза служанке принести ему поесть. Потом сел за стол и тяжело вздохнул. Он чувствовал себя слабым и усталым.
– Жобер! – К нему торопливо подошел Алан. – Рад видеть тебя на ногах. – Он уселся на скамью напротив Жобера. – Я только что был у пленных саксов. Послушай, это безнадежный случай. Даже если бы они захотели выдать своих сообщников, то мы бы не смогли их понять. Мы можем привести мельника. Или попросить Эдиву переводить. Но я не доверяю им обоим. По-моему, лучше повесить этих мерзавцев, и дело с концом.
Жобер вспомнил, что он хотел принять решение о судьбе пленных саксов, но не успел этого сделать.
Алан помрачнел.
– Я понимаю, что Эдива будет против. Но не позволяй ей играть тобой. Из-за этих саксов у нас вышли из строя два хороших воина. Найлз, возможно, выживет, но рука у него никогда не будет действовать, как прежде. А вот насчет Роба трудно сказать. Знахарка из деревни не велела ему давать никакой твердой пищи – только жидкое. Если поднимется жар, ему надо давать отвар. Сейчас за ним присматривает Вульфгет. – Кивком он показал в сторону отгороженного ширмой угла.
Жобер сделал вид, что занят едой, чтобы не отвечать Алану. Закончив есть, он поднял голову и заметил, что рядом стоит Эдива. Волосы ее, как обычно, были скромно заплетены в косы. На ней было простое повседневное платье. Он вдруг представил ее себе обнаженной, охваченной страстью.
При виде Эдивы Алан, прищурив глаза, спросил его:
– Ну что, Жобер? Повесим пленных сегодня? Виселица почти готова.
– Нет! Ты не можешь сделать этого! Ведь ты обещал мне, Жобер!
Алан от удивления широко раскрыл рот:
– Она совсем лишила тебя разума, забавляя в постели?
Услышав его слова, Эдива покраснела. И Жобер вдруг понял, почему у нее был виноватый вид. До того как они занимались любовью, Эдива задала ему вопрос: «Я тебе не безразлична?»
Неужели Эдива спала с ним только поэтому? Хотела, чтобы он сохранил жизнь ее брату? Ее страсть была притворством? Получила ли она от этого хоть какое-то удовольствие? Если она с такой готовностью раздвигает бедра, чтобы спасти одного брата, то на что она способна ради спасения остальных своих родственников?
Его охватил гнев. Она заметила, как потемнело его лицо. Глаза у нее округлились от страха.
– Прошу тебя, – прошептала она. Жобер отодвинул тарелку и встал.
– Пойдем к пленным, Эдива. С тобой вдвоем.
Эдива шла следом за Жобером, охваченная тревогой. Он думает, что она его обманывала! Он может поверить Форею! И вполне возможно, он сейчас запрет ее в подземелье с другими пленными!
Она старалась поспевать за широко шагавшим Жобером. Сердце ее колотилось. Она попыталась заглянуть ему в лицо, надеясь увидеть какие-нибудь признаки сочувствия или нежности. Но его лицо было словно высечено из камня. Губы плотно сжаты, а глаза смотрели вперед.
Эдива запаниковала еще сильнее. Может, надо попытаться объяснить ему, что она ублажала его не только потому, что надеялась спасти жизнь брата? Нет, ей самой страстно хотелось этого!
